Малютки-медовары, а может – виноделы, а может – планокуры, а мёд из конопли (с)
Мне он обрадовался, как родному, и долго жал руки, присовокупляя, что всю ночь читал он мой роман, причем он ему начал нравиться.
- Я тоже, - сказал я ему, - читал всю ночь, но он мне перестал нравиться.
Булгаков, "Театральный роман"
Надо вычитывать и править "Изгнание из рая", но страшно. Кажется - вот открою текст, а там... ужас-ужас-ужас. Из-за этого торможу и прокрастинирую. Думала, сделаю это за перелет в Будапешт и обратно, но не успела даже на треть - самолет не летит, а подпрыгивает - только набрал высоту и уже спускаться пора. А на правку уходит заметно больше времени, чем просто на чтение.
Две недели делала все через пень-колоду - а сейчас руки сами потянулись к тексту. Это значит что? Правильно, это значит, что на работе опять наступает известный пес на пятую ногу, и розовый пони начинает нервно бегать по кругу от одного отвлечения к другому.
Каждую следующую страницу открываю с душевным содроганием - правда, надо признать, что закрываю я их, по большей части, с облегчением - все-таки все не так плохо, как я боюсь. Местами так даже весьма хорошо.
Зато просмотрела написанное в "Джет-лаге" и умылась слезами. Первая часть, которая писалась и перечитывалась легко и с удовольствием оказалась совершенно не читаемой - слишком сухой, жесткой и рваной. Видать, когда я писала (и перечитывала по свеженаписаному), у меня в голове был какой-то конкретный ритм, в который текст встраивался, а теперь - нету. Я пыталась поэкспериментировать с языком, но эксперимент признан неудачным. Надо серьезно править. Зато часть, которую я писала через "тошнит" и "не могу" читается нормально. Вот ведь, чудеса.
- Я тоже, - сказал я ему, - читал всю ночь, но он мне перестал нравиться.
Булгаков, "Театральный роман"
Надо вычитывать и править "Изгнание из рая", но страшно. Кажется - вот открою текст, а там... ужас-ужас-ужас. Из-за этого торможу и прокрастинирую. Думала, сделаю это за перелет в Будапешт и обратно, но не успела даже на треть - самолет не летит, а подпрыгивает - только набрал высоту и уже спускаться пора. А на правку уходит заметно больше времени, чем просто на чтение.
Две недели делала все через пень-колоду - а сейчас руки сами потянулись к тексту. Это значит что? Правильно, это значит, что на работе опять наступает известный пес на пятую ногу, и розовый пони начинает нервно бегать по кругу от одного отвлечения к другому.
Каждую следующую страницу открываю с душевным содроганием - правда, надо признать, что закрываю я их, по большей части, с облегчением - все-таки все не так плохо, как я боюсь. Местами так даже весьма хорошо.
Зато просмотрела написанное в "Джет-лаге" и умылась слезами. Первая часть, которая писалась и перечитывалась легко и с удовольствием оказалась совершенно не читаемой - слишком сухой, жесткой и рваной. Видать, когда я писала (и перечитывала по свеженаписаному), у меня в голове был какой-то конкретный ритм, в который текст встраивался, а теперь - нету. Я пыталась поэкспериментировать с языком, но эксперимент признан неудачным. Надо серьезно править. Зато часть, которую я писала через "тошнит" и "не могу" читается нормально. Вот ведь, чудеса.